Катимся спокойно, тормозить не требуется — лишь бы с направления не сбиться. А потом можно и на стоянку отрулить, на послеполётный осмотр и проверку. Остыть за это время, пот высушить. И ещё один вылет, если всё будет в порядке.
А, вообще, это я уже на свой страх и риск сразу в небо рванулся. Так бы, по идее-то, нужно было бы ещё по земле денёк-другой покататься, порулить на разных режимах работы двигателей, а ещё лучше поподлётывать-поподскакивать на полметра-метр от земли с последующим приземлением, но, увы, нет такой возможности. Полосишка-то у нас недостаточной длины — так разок подскочишь, сразу же прижать машину к земле не успеешь, и выскочишь за пределы лётного поля разом. А там… У-у, что там! С одной стороны окраины городские начинаются, те самые, в которых меня как-то осенней ночной порой пытались непонятные личности ограбить. Или жизни лишить, я так и не разобрался с этим.
Но я не об этом сейчас, а о том, что и с другой стороны поля полно препятствий — начинаются овраги. За ними, если каким-то чудом удастся неудачливому пилоту перескочить через них, рельеф постепенно повышается, поднимается в гору и зарастает лесом. Так что ни туда, ни сюда лучше не выскакивать, а оставаться в пределах полосы.
Короче, сколько мог, погонял машину на земле, покатался немного, а там и рванул в небесную синь, на практике проверить-подтвердить заявленные лётные характеристики нового самолёта вкупе с манёвренностью и управляемостью. И не ошибся в своих утверждениях, а, скорее, в таланте конструкторов той моей эпохи. Машина-то слизанная один в один с успешно и повсеместно используемой там, у нас… Оттого и был в ней так уверен, поэтому и спокойно поднялся в небо. Не подвела, родимая. Конечно, нет того обилия приборов и систем, к которому когда-то привык, но и то, что есть сейчас в новой кабине пилотов — весьма ощутимый прорыв в авиации этого времени. И я всеми силами постарался часть эффекта от этого прорыва перевести в свою личную пользу — наряду с оформлением технических патентов на изобретения по новому самолёту, часть из них оформил на своё имя. С помощью юриста, само собой. Один бы я с подобным делом не справился, это-то точно. А так и на наше новое акционерное общество какая-то их часть пришлась, и на моё не меньшая. Потому что бежит времечко, не останавливается, и всё ближе и ближе тревожная для меня дата семнадцатого года. Хотя, правду сказать, вижу, что дата эта может и отодвинуться на неопределённый срок, потому как в обществе значительно понизился градус недовольства властью. Но не погас окончательно и вряд ли погаснет, потому как газеты подробно освещают то, что сейчас происходит с революционным движением в Европе. К чести немцев, такой кровавой вакханалии, как когда-то у нас, они не допустили. Слишком уж уважают организованность и порядок. Поэтому и революция там проходит чинно и благородно. Рабочие сначала работают на заводах и фабриках свою производственную норму, а потом переодеваются, ужинают и только после этого выходят на улицы. Проводят митинги и демонстрации. Проведут и вновь по домам расходятся. Отдыхают перед очередным рабочим днём. И длится всё это у них уже больше года. Во Франции несколько поживее, но там и темперамент у людей совершенно другой. А в Англии докеры побухтели-побухтели, выдвинули какие-то требования, парламент их и принял самым спешным образом, всем на удивление. Сейчас в Королевстве установилось зыбкое равновесие — ни рабочие не желают ломать установившийся строй, удовольствовавшись повышением заработной платы, снижением цен и улучшением качества продовольствия в лавках, ни кто-либо ещё.
Ну и наши на всё это посмотрели-посмотрели и решили перенять пример, в кои-то веки впервые опередить события. Пошли на кое-какие меры, облегчающие труд рабочих, сократили дополнительно рабочий день, обязали снизить цены в продуктовых заводских лавках, повысили заработную плату и так далее. Чем всё это дело закончится? А посмотрим…
Пока же у меня работы выше крыши. И за всеми этими заботами постепенно стала забываться нанесённая мне сердечная обида. Не то, что забылась совсем, но восприниматься стала уже не так остро. Не царапали сердце воспоминания калёной иглой, а сжимали мягкой когтистой лапкой время от времени. Ну и я всеми силами старался всё это забыть, задвинуть в самый дальний уголок памяти. К алкоголю не прибегал, так, порой расслаблялся немного, но, в основном, от общей физической и моральной усталости. Выматывался-то будь здоров. Ну какой ещё алкоголь? И без него только бы до постели добраться, да голову на подушку уронить. В своём кабинете. Так и продолжал здесь ночевать до сей поры, как меня время от времени ни уговаривал Игорь переехать в город. Здесь мне и ближе, и намного проще. Время лишнее не тратится, можно в две минуты добраться до сборочной и производственных мастерских. А город… Выбираюсь я туда иной раз. Ну, когда уж совсем невмоготу становится — сбрасываю напряжение. Какие-то новые связи искать не пришлось, заявился как-то по старой памяти после выпитого стакана к той самой знакомой вдовушке, а она-то и свободна оказалась. Вот к ней и езжу разика два-три в месяц. Обязательств никаких, но кое-чем помогаю. Деньги потихоньку на комоде оставляю. Похоже, и её такое положение дел полностью устраивает. Ну и хорошо…
Игорь набрал в штат несколько пилотов. Раньше-то у нас всего один лётчик-испытатель был, а сейчас их аж трое. Один на «Муромцах» служит, второй принимает-облётывает одномоторные машины на заводе в городе, а третий… Третий после довольно продолжительных поисков и собеседований был им взят на перспективу — перейти сначала под моё руководство в экипаж на наш новый самолёт, а потом и на самостоятельную работу. Это если наш новый коммерческий проект заработает. Хотя, всё равно будем рано или поздно расширяться, вот тогда-то и пригодятся нам опытные кадры. А ещё мне вот такая мысль покоя не даёт — на пассажирских рейсах обязательно ввести штат стюардесс… А что? Если уж шокировать или эпатировать современное общество, то по полной! Вот и Игоря этой своей очередной идеей увлёк. Тот потихонечку от супруги начал пути-решения этой проблемы искать…
Вот пока так вспоминал-рассуждал, до стоянки и докатились. А там выключили двигатели и вместе с механиками занялись послеполётным осмотром. Ну и заодно к повторному вылету готовились. Почему бы и не слетать ещё раз, если машина ведёт себя отлично и замечаний практически нет? Так что вперёд, на вылет, потому как время теперь — деньги. В самом прямом смысле.
Дозаправились, запустились, вырулили на старт и взлетели. На этот раз накрутил перед взлётом триммер, поэтому и усилия на штурвале были вполне соразмерными. А, вообще, нужно будет обязательно с собой краску брать и в следующем полёте риски рисовать. Чтобы потом проще было. Сделал оборот до риски и нормально — можно спокойно взлетать. Или вот на посадке обязательно нужно будет заметить, сколько оборотов колёсика придётся сделать. Посчитать их и тоже отметочку нарисовать. Ну и инструкцию по лётной эксплуатации потихонечку заполнять — не один же я собираюсь на новой машине летать…
Шасси убрал сразу же после взлёта. А вот с закрылками так делать поостерёгся — сначала высоту набрал. И только потом дал команду инженеру начинать их уборку короткими импульсами. Ну и разгонялись, само собой. С убранными шасси и механизацией совсем другое дело! И триммер пришлось в обратную сторону раскручивать. Аккуратно, без резких манёвров с крыла на крыло покачался, пару горок с набором и снижением сделал. А полёт по кругу выполнил уже по классической «коробочке». И, как положено, на траверзе полосы выпустил колёса, после третьего разворота механизацию. Механизацию выпускали очень осторожно, тоже короткими импульсами. И вновь аккуратно поманеврировал, проверил управляемость машины. Выполнили четвёртый, всё внимание на скорость и высоту, вышли в створ посадочной полосы. Штурмана у нас пока в экипаже нет, поэтому все манёвры выполняем на глазок, по визуальным ориентирам. Да и не нужен он пока, в этом районе могу «с закрытыми глазами» летать.